Духовная музыка в творчестве А.А.Алябьева
                                                          (О возможности её исполнении в XIX веке)

          Вопрос об исполнении каких-либо музыкальных произведений в XIX веке, отделенном от нас более чем столетием, является непростым. Уже давно нет в живых тех людей, которые могли бы участвовать в исполнении. Далеко не каждое исполнение фиксировалось в каких-либо письменных источниках, да и многие из них утрачены в богатом событиями ХХ веке. Это могли быть афиши, объявления в газетах о концерте, упоминания в письмах или мемуарах. Если не сохранилось прямых или косвенных свидетельств исполнения произведения, мы можем лишь с большей или меньшей степенью вероятности предполагать возможность такого исполнения, но не можем знать точно, исполнялось произведение или нет. Если речь идет о духовно-музыкальном сочинении, ситуация осложняется анонимностью его исполнения за богослужением. В церковь люди приходят молиться. Слыша произведение в храме, человек не задумывается, кто его написал. Концерты духовной музыки появились во второй половине XIX века. Об исполнении церковно-певческих сочинений до этого периода можно говорить с большей уверенностью лишь в случае их издания.

Значительная часть духовно-музыкальных сочинений Алябьева не издана, и вопрос их датировки и, соответственно, периодизации творчества композитора в этой сфере является сложным. Алябьев в основном не датировал свои сочинения. Только незначительное количество из них имеет дату, в остальных случаях возможна лишь приблизительная датировка на основе содержания рукописи, бумаги (особенностей ее разлиновки) и наличия автографов с промежуточными вариантами. Писарских копий духовно-музыкальных сочинений в фонде композитора мало(ЦММК им. Глинки, ф. 40). Вероятно, их и было мало изначально: Алябьев заказывал переписчику сделать копию лишь в крайнем случае, например, желая добиться публикации или разрешения на исполнение. И то мог отослать оригинал. Например, партитура Литургии d-moll, преподнесенная в дар Петербургской певческой Капелле, — единственный автограф этого сочинения. Автор вносил в него исправления, но не посчитал нужным переписать.

Не только Литургия, но и многие другие произведения Алябьева сохранились в единственном варианте. Вероятно, только от сочинений последнего периода творчества (Москва и Коломна) остались автографы с промежуточными этапами работы. Отчасти это могло произойти оттого, что у композитора в это время появилось постоянное жилье (дом его жены в Москве), и отпала необходимость все время «собирать чемоданы», отчасти же по причине некоторой незавершенности сочинений: автор эти варианты не считал окончательными и продолжал работу над ними.

Состояние автографов (что мы определяем как подвижный «переменный» характер источника), отсутствие чистовых рукописей значительного количества произведений позволяют сомневаться в возможности организации композитором исполнения своей духовной музыки. И даже если исполнение какого-либо сочинения было, в рукописях это не находило отражения — ни в одном автографе, относящемся к духовно-музыкальным сочинениям, нет каких-либо строго исполнительских пометок (знаков дыхания, выделение фрагментов, сложных интонационно или вокально). Может быть, композитор не присутствовал при исполнении, или же регент, переписав для себя партитуру и внеся в нее дирижерские ремарки, оставил ее у себя, не показав автору.

Вероятное исполнение духовной музыки Алябьева в провинциальных храмах (которое предполагают Б.В. Доброхотов и Е.М. Левашев) окутано легендами и преданиями. Так, например, потомок старинного регентского рода в Оренбурге рассказывает о рукописях Алябьева, подаренных композитором во время пребывания в городе регенту собора, от которого она их унаследовала, но не разрешает никому посмотреть их.

Так или иначе, трудно проследить судьбу произведений автора, который сам не заботился об их сохранности. Быть может, ни в одном из храмов тех городов, где бывал Алябьев, его духовная музыка не исполнялась. В то время действовал запрет на употребление рукописных нот на клиросе, официально для исполнения были разрешены только напечатанные ноты. Издание же, в свою очередь, было связано с необходимостью получения цензурного разрешения Придворной певческой Капеллы, что для оального композитора было связано с определенными трудностями.

Ранее считалось, что единственным произведением, которое Алябьев пытался опубликовать или хотя бы провести через цензуру, была Литургия d-moll, переданная им в Капеллу. Мы предполагаем, что вместе с Литургией такая попытка была предпринята относительно Всенощного бдения и остальных сочинений тобольского периода. Кроме того, по нашей гипотезе, после смерти композитора его вдова подарила Троице-Сергиевой Лавре не только тетради с голосами Литургии d-moll и «Преждеосвященную Обедню», но также (как минимум) Всенощное бдение и «Иже херувимы» D-dur. Некоторые рукописи из одного из этих хранилищ попали в начале ХХ века через московского регента арх. Феофана к нотоиздателю П.М. Кирееву, возможно, утратив к тому времени обложку с фамилией автора и переплет. Вполне вероятно, что они исполнялись за богослужением и были в процессе клиросной практики отредактированы. П.М. Киреев издал их в своей серии сборников духовно-музыкальных сочинений при участии Е.С. Азеева, В.А. Фатеева, И.Г. Ельцова, А.Е. Туренкова, указав фамилию автора только для Херувимской D-dur. Если возможно будет найти рукописи, принадлежавшие П.М. Кирееву, то среди них могут находиться автографы церковно-певческих сочинений А.А. Алябьева, которые считаются утраченными.

К сожалению, невозможно доказать исполнение духовно-музыкальных сочинений Алябьева в XIX веке помимо предположительного клиросного использования произведений, изданных в сборниках Киреева. Одной из важных причин является отсутствие заботы автора о судьбе своих произведений. Если бы Алябьев очень захотел опубликовать что-либо из духовной музыки, может быть, он бы получил разрешение Капеллы, прибегнув к помощи своих друзей. Ведь сократили же композитору срок церковного покаяния с семи с половиной лет до семи месяцев, и это в самом начале ссылки!