Первый бой князя Вяземского

23 июля исполняется 220 лет со дня рождения Петра Андреевича Вяземского

Календарь поэзии

Милорадовича помню
В битве при Бородине:
Был он в шляпе без султана
На гнедом своем коне.
Бодро он и хладнокровно
Вел полки в кровавый бой,
Строй за строем густо, ровно
Выступал живой стеной.
Только подошли мы ближе
К средоточию огня,
Взвизгнуло ядро и пало
Перед ним, к ногам коня,
И, сердито землю роя
Адским огненным волчком,
Не затронуло героя,
Но осыпало песком.
«Бог мой! - он сказал с улыбкой,
Указав на вражью рать,-
Нас завидел неприятель
И спешит нам честь отдать…»

Петр Вяземский
Из стихотворения «Поминки по Бородинской битве»,
1869 г.

Эти стихи – документальное свидетельство. В прозаическом комментарии к нему автор сообщает факт, очень важный для понимания эпохи и тех, кого мы называем героями Двенадцатого года. Слова, сказанные Милорадовичем в самом начале сражения - «Бог мой, нас завидел неприятель и спешит нам честь отдать…» - были произнесены по-французски. И никого тогда это не смутило. Обычная реакция на происходящее боевого русского офицера, образованного дворянина, для которого французский язык – такая же родная стихия, как и русский.

Через полвека историкам уже хотелось вычеркнуть эту подробность «по соображениям патриотизма», и именно поэтому 77-летний князь Вяземский подчеркивает: «Для сохранения исторической истины, должен я признаться, что это было сказано на французском языке… Привычка говорить по-французски не мешала генералам нашим драться совершенно по-русски. Не думаю, чтобы они были храбрее, более любили Россию, вернее и пламеннее ей служили, если б не причастны были этой маленькой слабости…»

О Вяземском в связи с 1812 годом вспоминают редко, ведь он участвовал лишь в одном сражении. Да и сам поэт о своем участии в Отечественной войне не упоминает даже там, где это просто просится на перо: например, в стихах, посвященных Денису Давыдову. Отчего было не написать: и я там был, и мне знаком запах пороха…

Когда друзья напоминали князю, что он участвовал в Бородинском сражении и ему тоже есть, о чем поведать, Вяземский отмахивался: «Да я же близорук и ничего толком не видел. Я не мог даже понять, мы бьем или нас бьют…»

Про свой первый и последний бой он написал лишь через 55 лет после войны в стихотворении «Поминки по Бородинской битве». Но опять о себе – ни слова. Приобретя репутацию скептика и желчного умника, Вяземский спрятал под этой броней свое сердце и свое самое сильное юношеское переживание.

Летом 1812 года - он двадцатилетний московский барич, только женился, полон надежд. И тут – «гроза меня прожгла незримою стрелою».

Правда, в начале июля князь еще не менял привычек мирного счастья, пытался развлечь жену своими затеями - совсем еще мальчишескими. Он вызвался сформировать эскадрон летучих амазонок из окрестных барышень и во главе его идти на французов.

Проходит всего пара недель и ему стыдно вспомнить свои забавы. Поступив в ополчение, Вяземский обнаружил, что совершенно не готов к военной службе: на лошади ездит неуверенно, огнестрельным оружием не владеет, как, впрочем, и саблей. Но виду он не показывает, и генерал Милорадович приглашает его к себе в адъютанты.

Прибыв в расположение армии, молодой князь и его камердинер долго ищут штаб Милорадовича. Вдруг Вяземскому кажется, что кто-то упоминает его фамилию. Он радостно подходит ближе. Оказалось: маркитанты обсуждают закупку вяземских пряников.

Милорадовича он находит сидящим у костра.

- А, это вы, князь. Поздравляю – вы очень кстати прибыли.

Вяземский не уловил грустной иронии генерала. Поэт думает, что прославленный командир искренне рад такому ценному сподвижнику, да еще прибывшему столь вовремя - в самый канун Бородинского сражения.

Не зная, куда девать новоявленного адъютанта, который уже в двух шагах плохо различал лица однополчан, Милорадович отправил его спать в свою избу.

«На другое утро, с рассветом, - вспоминал полвека спустя Вяземский, - разбудила меня вестовая пушка, или говоря правдивее, разбудила она не меня, заснувшего богатырским сном, а верного камердинера моего. Наскоро оделся я и пошёл к Милорадовичу. Все были уже на конях. Но, на беду мою, верховая лошадь моя, которую отправил я из Москвы, не дошла ещё до меня. Все отправились к назначенным местам. Я остался один. Минута была ужасная. Мне живо представились вся несообразность, вся комическо-трагическая неловкость моего положения. Приехать в армию ко дню сражения, и в нём не участвовать! Мысль об ожидавших меня насмешках, меня преследовала и удручала... Мне тогда казалось, что если до конца сражения не добуду себе лошади, то непременно застрелюсь…»

К счастью для русской литературы, один их офицеров отдал Вяземскому свою запасную лошадь. «Свист первой пули, пролетевшей надо мной, принял я за свист хлыстика. Обернулся назад и, видя, что никто за мной не едет, догадался я об истинном значении этого свиста…».

Через несколько часов боя Вяземскому пришлось одалживать вторую лошадь – первая была ранена. За мужество, проявленное в Бородинской битве, князь Вяземский был награжден орденом св. Станислава 4-й степени.

                                                                                                                                                                                  Дмитрий Шеваров


   

ПРОЛОГ |  НАЧАЛО | РОЖДЕНИЕ КЛУБА | CREDO | ЧТО СДЕЛАНО | ЧТО БУДЕТ |
НАШИ БАСЫ | О КЛУБЕ | ИНФО | КОНТАКТ | ПИШИТЕ | РУССКИЙ ПЕРЕПЛЕТ